Просто забудь всё что было, просто я и ты
Мы будем вместе гореть, как две звезды.
И эти ссоры ни чо не значат, как и обиды
Всё это будет, забыто, забыто.
Опять всё с нуля или конец затянем
Давай обо всем поговорим, присядем
Истерики, ссоры, да шли они всё на хуй
Давай скажем пока или опять здравствуй.
Убиты мыслями, чувствами и твоим взглядом
Мы расстаемся и снова вместе раз в десятый
Повтор, стоп, давай погнали вперед
Где уже будет у нас всё наоборот
Вся жизнь с тобой вот в этих песнях
Послушай хоть одну, если тебе интересно.
Где-то там детка, ждет нас с тобой рассвет
И мы заглянем туда, где нас с тобой нет.
Ты так же мне нужна, как фитиль нужен динамиту
И я тобой с ног до головы пропитан.
И сколько слез пролито, это пиздец просто,
И наши отношения, это разъезженный мост,
Который вот-вот рухнет, если кто-то шевельнется
Я просто промолчу, а хули мне остается
Надо держать равновесие и срал я, что тебя бесит,
Я не хочу погибать и ни хуя не весело
Я где-то там, на даче, в говно укурен
И ты самая кайфовая моя дурь.
Я привыкаю к тебе еще-еще сильнее
Но вот отвыкнуть уже не смогу.
Удалишь из друзей?!
Да удаляй, ёптэ!
В горло идет уже смесь стопка, за стопкой
И я в одежде мокрой готов тонуть так долго,
И ты мне тыкаешь в сердце, своей тупой иголкой.
И я кричу так громко, но никто не слышит
И надо время чтоб узнать, кто из нас чем дышит
и Я бы всё это бросил, но нет силы воли
И я люблю тебя… не причиняй мне болит.
И мне не срать, поверь, поверь прошу…
Сука как же всё бесит, я не выношу.
И без тебя я не такой, каким казался людям,
И я незнаю к чему все эти сопли и слюни.
Но я могу сказать одно и это будет правдой
Мы вместе и нахер мне ниче не надо…
Но я могу сказть одно и это будет правдой
Мы вместе и нахер мне ни че не надо…
Просто забудь всё что было, просто я и ты
Мы будем вместе гореть, как две звезды.
И эти ссоры ни че не значат, как и обиды
Всё это будет, забыто, забыто.
Просто забудь всё что было, просто я и ты
Мы будем вместе гореть, как две звезды.
И эти ссоры ни че не значат, как и обиды
Это будет, забыто, забыто.
Ты посмотрела мне вслед,
Я отошел медленно,
Еще взгляд на прощание… неуверенный
Теперь два месяца, так далеко друг от друга
Не предавая этих чувств, всё потому что мы любим
Я разводил мосты, а ты смотрела на звезды
Стрелки уходят куда то, нет, уже слишком поздно
Утром еще минус день, утром я стану мудрей
Приму натощак в запой от тебя сообщение
Со временем мы всё расставим по своим местам
Ты всё позабудешь и потеряешь страх.
Запомни, слышишь, я не ошибаюсь дважды!
Скажи мне то, то любишь, мне только это важно.
Скажи мне то, то любишь, мне только это важно
Ты ты ты ты и еще раз ты
И до других мне нет, никакой заботы
Кроме тебя в голове, ничего не осталось,
Всё остальное забыто, всё остальное стёрто.
Всё остальное к черту, пошлю я ели дыша.
Снова летит осколками к тебе душа моя
Не останавливаясь в след за ней лечу я
Пока сознание мне в голове твой образ рисует
Лишь потому что это просто невозможно
Я никогда тебе не вру и никогда не спорю
Мой мозг находится вне зоны действия сети
А сердце минимум надолго заменено тобой
Порой бывает, меня очень не хило накроет
Чувством которое обычно разделяют двое.
Давай вместе границы космоса откроем
Ты объяснишь мне кто мы, кто ты, кто я?
Просто забудь всё что было, просто я и ты
Мы будем вместе гореть, как две звезды.
И эти ссоры ни че незначат, как и обиды
Это будет, забыто, забыто.

Человек может сколько угодно проклинать свое детство, бесконечно упрекать родителей во всех своих несчастьях, слабостях и пороках, винить их в суровых жизненных испытаниях, но в конечном счете он сам несет ответственность за свою судьбу и становиться таким, каким хотел стать.
***

Странная штука эта любовь: ясно понимаешь, что лучше отказаться от нее из боязни страданий, из боязни быть брошенным в один прекрасный день. Однако же мы любим жизнь, хотя знаем, что и она однажды нас покинет.
***

Память — странная художница: она подновляет краски жизни и стирает серые оттенки, сохраняя лишь самые яркие цвета и самые выразительные силуэты.
***

Одно дело свадьба, и совсем другое, делить всю свою жизнь с другим человеком. Для этого требуется много любви, много пространства для любви. Эту территорию обустраивают вдвоем, и на ней не должно быть тесно ни одному из вас.
***

Мир велик, дружба — безгранична.
***

Вы с ним похожи на старую супружескую чету: он ревнует. Впрочем, все отцы ревнуют своих дочерей! Ничего, это у него пройдет.
***

Мы с тобой родились слишком поздно, чтобы ненавидеть друг друга, нам предстояло еще многое осваивать заново.
***

Свобода — это важнейший залог существования, и большинство людей жаждут свободы, только не умеют ею распорядиться.
***

Научись не бояться слов. Ведь слова, в особенности точные, очень важны. Например, если бы ты сказала мне прямо в лицо: «Папа, ты мерзавец и дурак, ты никогда ни черта не понимал в моей жизни, ты отъявленный эгоист, решивший уподобить мое существование своему собственному, ты такой же отец, как и большинство других, и поступал, как они, убеждая себя, что все делаешь для моего блага, хотя думал только о своем», может быть, я тебя и услышал бы. И мы не потеряли бы столько времени понапрасну, а были бы друзьями.
***

Возможно ли сказать с полной уверенностью, даже сегодня, что Россия навсегда избавилась от своих вчерашних деспотов?
***

Часто бывает, что какой-нибудь пустяк — найденная вещь или запах — вдруг воскрешает память об ушедших навсегда.
***

Говорят, что, когда за человеком приходит смерть и целует его, перед ним проносится вся его жизнь. Но когда она целует слишком уж крепко, ничего такого не происходит.

Когда люди видят нас ежедневно, они с каждым разом всё меньше обращают на нас внимание… А через некоторое время и вовсе перестают замечать.

***

Мы все одиноки, — будь то здесь или ещё где-то. Пытайся сколько угодно убежать от одиночества, переезжай, встречайся с людьми… это ничего не меняет. В конце дня каждый возвращается к себе. Те, у кого есть пара, не осознают, как им повезло. Они забыли о вечерах наедине с тарелкой, тоску наступающих уик-эндов, воскресные дни в ожидании, чтобы хоть кто-нибудь позвонил. Нас таких миллионы во всех городах мира. Единственное утешение — что ты не один такой.

***

Знаешь что? Впустить кого-то в свою жизнь — значит разрушить стены, которые ты возвёл для собственной защиты, а не ждать, пока другой эти стены проломит!

***

Ты боишься взрослеть, боишься двигаться вперёд, именно это тебя парализует, в том числе и в отношениях с другими людьми. С женой ты боялся быть мужем, а иногда даже с дочерью ты боишься быть отцом. Когда в последний раз ты что-то делал ради другого, а не ради себя?

***

— Антуан всё время повторяет, что ревновать — значит отказывать другому в доверии, а это смешно и унизительно.
<…>
— Ну ладно, я немного ревную, — признался он, — но не больше положенного. Если совсем не ревнуешь, значит, ты не очень влюблён.

***

— Но это же смешно, — прошептал Антуан, почему он должен ревновать к нашей дружбе?
— Потому что и в дружбе иногда хотят быть единственными, но ты совершенно прав. Это смешно.

***

Неужели надо обязательно отдалиться от человека, чтобы осознать, какое место он занимает в твоей жизни?

***

Жизнь никогда не предоставляет нам второй возможности составить первое впечатление.

***

— Тогда что его удерживает? — Воспоминания, полагаю. — Да, бывают такие трусы. Шаг вперед, два назад, одни отговорки с извинениями, и всегда находят весомый предлог, чтобы запретить себе жить сегодняшним днём.

***

Для жизни вдвоем губительно не физическое расстояние, а то, которое отделяет вас друг от друга.

***

Если я питаю к тебе настоящее чувство, то хочу иметь возможность сказать об этом всем, чтобы люди, с которыми я общаюсь, могли разделить моё счастье.

***

Какое счастье знать, что кто-то любит тебя, а не только хочет!

Ранее утро...8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев, как следует
начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте
оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Чуть стало
светать.
Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил
забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже
голову, я приближался к базару. Я еще за неделю до этого решил, ни каких
роз, только весенние цветы… праздник же весенний.
Я подошел к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень
красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я подошел, да цветы
действительно красивы.
— А кто продавец, спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я
почувствовал, какой ледяной ветер.
— А ты сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, сказала
тетка, торговавшая по соседству саленными огурцами.
Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда
представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена.
Напротив меня стоял старик.
Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то
привлекло.
Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нем не было места, которое было
бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым.
Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки, начищены до
зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок,
был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем просто
отвалилась. Из- под плаща, была видна старая почти ветхая рубашка, но и
она была чистой и наутюженной. Лицо, его лицо было обычным лицом старого
человека, вот только во взгляде, было что непреклонное и гордое, не
смотря ни на что.
Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. Деда трусило от холода, его руки были синего цвета… его очень трусило, но она стоял на ветру и ждал.
Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И еще я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности.

К корзине подошла продавщица.
Дед робким шагом двинулся к ней. Я то же подошел к ней. Дед подошел к продавщице, я остался чуть позади него.
— Хозяюшка….милая, а сколько стоит одна веточка Мимозы,- дрожащими от холода губами спросил дед.
— Так, а ну вали от сюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то… прорычала продавщица на деда.
— Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку… сколько она стоит?- тихо спросил дед.
Я стоял позади него и чуть с боку. Я увидел, как у деда в глазах стояли слезы…
— Одна, да буду с тобой возиться, алкашня, давай вали от сюдава, — рыкнула продавщица.
— Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, -так же тихо сказал дед.
— Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка,- с какой-то ухмылкой сказала продавщица. На ее лице проступила ехидная улыбка.
Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало, три бумажки по рублю.
— Хозяюшка, у меня есть три рубля, может найдешь для меня веточку на три рубля,- как-то очень тихо спросил дед.
Я видел его глаза. До сих пор, я ни когда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру.
— На три тебе найти, алкаш, га га га, щас я тебе найду,- уже прогорлопанила продавщица.
Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась…
— На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари га га га га, — дико захохотала эта дура.
В синей от холода руке деда я увидел ветку Мимозы, она была сломана посередине.
Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась по полам и цветы смотрели в землю…На руку деда упала слеза…Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал.
— Слышишь ты, @ука, что же ты, @лядь, делаешь? – начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком. Видимо, в моих глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала.

— Дед, а ну подожди, — сказал я, взяв деда за руку.
— Ты курица, тупая сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, что бы я не напрягал слух,- еле слышно, но очень понятно прошипел я.
— Э….а…ну…я не знаю,- промямлила продавщица
— Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!?
— Наверное 50 гривен, — сказал продавщица.
Все это время, дед не понимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду. — На отец, бери, и иди поздравляй свою жену, — сказал я.
Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал… У меня у самого слезы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку.
— Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку.
Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда в гастроном. Я купил торт, и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что я не купил себе цветы.
— Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роль эти 50 гривен, а тебе с поломанной веткой идти к жене не гоже, сегодня же восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй. У деда хлынули слезы… они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы.
Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы стояли в глазах.

Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся, и вытирая глаза сделал шаг к выходу.

— Мы…мы…45 лет вместе… она заболела… я не мог, ее оставить сегодня без подарка, — тихо сказал дед, спасибо тебе…
Я бежал, даже не понимая куда бегу. Слезы сами текли из моих глаз…

Я хочу, чтоб этот мир стал чуточку добрей…