Ты улыбаешься и я, конечно, тоже.
Провожу рукой по безумно гладкой коже.
Это, кажется, мой сон, длиною в паранойю.
И я его хочу осмыслить больною головою.

Ты нарисуешь мне глаза.
И ты расскажешь мне про губы.
А я увижу, что гроза.
А я скажу, что всё сугубо грубо.

Ты нарисуешь в небе контур моих рук.
И тихо возле шеи выдохнешь три слова.
А я пойму, что много лет уж близорук.
И новость про слова не будет стопудовой.

Ты любишь лишь тогда, когда ты хочешь.
А я, дурак, люблю, когда ты рядом.
Ты смотришь на меня, в душе хохочешь.
Мне не страшны из твоих слов разряды.

Моя любовь не умещается в слова.
Когда смотрю в зеркально-угольные очи.
Но я держусь с тобой едва-едва.
Грущу теперь я каждой ночью.

Автоответчик скажет за меня.
Всё то, на что меня не хватило.
И он раскроет правды дня.
Всё то, что только что меня убило.

Он скажет про сизифовый мой труд.
Он скажет, будто я, как лодка, худ.
А я пред тобою закрою глаза.
Да нет, конечно это не слеза.

Мне нельзя считать тебя своей любимой.
Ведь ты всегда была своя сама.
Чуть намекну, что я люблю, и ты меня дубиной.
Как будто до сих пор в душе зима.

Я не могу к тебе быть ближе полуметра.
Ведь ты пошлёшь меня по направленью ветра.
Я не могу тебя обнять,
Ты сразу всё даёшь без слов понять.

Я зависим от твоего поцелуя.
И мне безумно плохо без него.
Ну да. Сейчас ещё пока терплю я.
Но мне ужасно грустно оттого.

Единственный твой поцелуй такой которкий.
И почему-то от него становится больней.
Я без тебя как будто бы в коробке.
Как будто вместо часа прошло много дней.

Я здесь сижу под аффектом любви.
Звоню тебе, не могу сказать,
как нужны поцелуи твои.
прекратит ли меня голова терзать?

Я не могу сказать,
Что не умею ждать,
Никогда не умел и задыхаюсь.
В твоём тепле я безумно нуждаюсь.