На следующий день, а точнее вечер, вскрылась одна очень любопытная тайна: у Дэна, Пашки и Димона был заныкан чуть ли не целый склад винного магазина. Как они тащили рюкзаки, при этом бутылки не издавали характерного звона — ума не приложу. Пашок утверждает, что они обматывали каждую бутылку вещами, и что впервые в жизни они заполнили рюкзак до отказа. Зато отныне мы как минимум на полсмены были гарантированно обеспечены веселыми вечерами. Несмотря на довольно рутинный распорядок дня и вечера, проводили мы их как-то по-разному. Ну или нам так казалось. Какая, впрочем, разница, главное, что не скучно.
По моим скромным наблюдениям, Дэн решил за мной приударить второй раз (да-да, я тоже когда-то попалась на его флиртовальные умения), но ребята почему-то настроены против этого. Ну, хотя нет. Не то, чтобы против… Но как-то не одобряли. Например, когда Дэн лез ко мне не-по дружески обниматься, в палатке раздавался какой-то непонятный всеобщий свист, а однажды Димон недовольно буркнул:
— Идите, соситесь на улицу…
— Тебе какое дело до нас? — огрызнулся Дэн.
— Не знаю… Неприятно смотреть, как вы лижетесь, и все.
Я усмехнулась. Ибо до поцелуев дело не доходило. Ну ладно. Доходило. Один раз. По сильной пьянке. Но это не считается, правда?
Что же касается меня, мне было все равно. Да, я изначально громогласно заявляла, что, мол, послать бы всю романтику к чертовой матери! Но тут и романтики-то никакой не было. Все меня устраивало. Никаких «муси-пуси», все по делу. К тому же, вряд ли, приехав в Москву, все это дело продолжится, зная характер Дэна, он с одной девушкой не усидит, какая бы она невъебенная ни была. Так что, в качестве приятного дополнения — пускай лезет.
Но реакцию парней я так и не могу понять. Дэн столько раз при них своих девушек чуть ли не трахал, а им хоть бы хны. Да и когда мы в первый раз с ним мутки мутили, такого не было. Взрослеют? Или что? Неужели ревнуют? Да, конечно, страшной меня назвать нельзя, скорее уж наоборот, но не настолько же чтобы всем нравиться… Это ни в какие ворота. Хотя… Самолюбие-то жрать вечно просит!
Итак, наступил очередной вечер собрания клуба юных алкоголиков, и снова я собиралась посетить, как постоянный клиент питейного заведения. От палатки уже распространялся шум в радиусе полкилометра. Среди знакомых голосов я различила еще один. На этот раз полузнакомый. Такой мягкий, красивый. Что, нового кого-то нашли? Ну-ка, ну-ка… Как бы активно я не строила из себя своего в доску парня, а женские половые признаки у меня никто не отменял. Да и что греха таить, девичий характер у меня все-таки доминирует над мальчишечьим. Прилично так доминирует. Чуть ли не вытесняет. Поэтому первая моя мысль была такая: «Познакомлюсь с ним, если у него такой классный голос, надеюсь, что он и сам ничего! Срать на Дэна, он уже бывший в употреблении.»
Все присутствующие встретили меня чуть ли не овациями. Приятно, что уж говорить.
— Привет, Настюха! У нас тут новенький. Такое отмочил! Боюсь, вам придется побороться за первое место в области самой охуенной шутки, — сказал Димон, переводя дух от смеха.
Я напряглась. Что? Конкурент? Это кто еще такой? Да на мое место метит? А получить он не хочет?
Напряжение мое было оправдано. По крайней мере, мое место в палатке уже было точно занято. Ну и кто там уселся своей самодовольной задницей? Сейчас мы посмотрим, кто тут шутит лучше! Я прищурилась и…
И глазам не поверила. А потом пришлось поверить. Больше красных кепок, кроме него, у нас в лагере не водилось. Фред, мать его так!!!
— Привет, — сказал он мне и улыбнулся уголками рта. — Тебя Настя зовут, так? Я еще мало кого тут знаю…
Дыхание перехватило от злости так, что я не представляла, как буду отвечать. А ведь хочется съязвить как-нибудь позаковыристей! Но разум временно вышел покурить. Пришлось ответить простенько:
— Да-да. А ты Фред. Очень приятно, — отрезала я бесцветным голосом. Потом попятилась задницей обратно в тамбур: — Ладно, народ, я так, чисто заглянуть одним глазком пришла, вижу, тут весело, пойду спать.
— Так рано?! — удивленно возмутился Дэн. — Да посиди с нами! — затем шепотом прибавил: — У нас сегодня вино новое!
— Нет, спасибо, вынуждена отказаться, — отпиралась я. — Тут тесно к тому же… Давайте, чуваки, до завтра.
— Да погоди ты! — Дэн распихал ребят, которые принялись бурно протестовать, и схватил меня за край штанов: — Послушай, что тут нам Фред рассказал! Он крутой, я гарантирую это! Да и не тесно ни фига, что ты гонишь! Никогда тесно тебе не было, а тут вдруг стало!
Я вырвала штанину из его плена.
— Не сегодня, — отрезала я. — Я верю, что он хороший, и что история очень смешная, или что он там рассказал, но я хочу спать. — затем в заключение оглядела палатку. Фред смотрел на меня чуть насмешливо, что взбесило меня еще больше. Пошел он в задницу со своими анекдотами! Либо он, либо я! Третьего не дано. Внезапно, мой нос поздоровался с землей, так как в темноте я не заметила валяющегося камня, споткнулась об него и благополучно рухнула на твердь земную. Твою мать!!! Я была готова чуть ли не заплакать от злости. Вместо этого я подняла камень и швырнула его в палатку со ставшей мне ненавистной компанией, во главе с этим обмудком. Получи, фашист, гранату! В итоге, пришлось спасаться бегством. Судя по крикам, отборно приправленным крепкими словечками, я в кого-то попала, и этот кто-то всерьез решил прописать в щи гипотетическому обидчику. Скрыться удалось успешно.
Я тяжело ввалилась в палатку. Влюбленные издавали такие звуки, как будто в сливе раковины чавкают тухлые объедки, когда среди них неудачно протекает вода. Короче, практиковали французские поцелуи. Вообще, неплохое занятие, но в их исполнении оно выглядело омерзительно. Впрочем, вскоре после моего шумного появления они перестали. Наташенька нежно пропищала:
— Сашечка! Я в туалетик. — в желудке ощутимо перевернулся ужин, планируя дезертировать через рот. — Я скоро вернусь.
— Да, моя сладенькая, — он поцеловал ее в щеку, отчего Наташа глупо хихикнула и выскочила из палатки, попутно наебнувшись об веревку. Хоть где-то справедливость восстановлена. Улыбка резко слезла с лица Саши, как обгорелая кожа. Он тяжело вздохнул и спросил:
— А чего ты так рано? Сегодня не собираются?
— Нет, они там уже, просто я устала, — соврала я. Ну сейчас, еще чего, душу выливать ему свою. Кто он такой? — А ты пойдешь?
— Ага… Когда это чудо заснет, — он угрюмо кивнул в сторону выхода. — Кстати, когда я мимо их палатки проходил, мне показалось, или там кто-то новенький?
— Не показалось, — новое цунами злости было уже на подходе.
— А кто там?
— Фред. Видел такого?
— Да, — усмехнулся Саша. — Такое необычное имя сложно забыть.
«Самое идиотское имя, что я когда либо слышала,» — думала я. Конечно, действительно, все правильно! Такое уебище невозможно забыть.
В палатку вплыла облегчившаяся Наташа, и снова последовал ряд блевотных комплиментов. Я предпочла закутаться в спальник поплотнее и провалиться куда-нибудь поглубже в сонные ебеня.

А дни все шли и шли, не отличались друг от друга. Но, сегодня все-таки высшие силы, называемые вожатыми, привнесли в наш день сурка некое разнообразие. Сегодняшний день назывался днем ангела. Суть была такова: тянешь из шапки листочек с именем. Кто тебе попался — тому и делаешь сюрприз. Или не делаешь. Но лучше сделать, ибо когда-нибудь в последний лагерный день на линейке вскроются твои тайные великие деяния, и тонны благодарности посыплются на счастливую черепушку. А это все-таки приятно.
Я без особого энтузиазма вытащила клочок бумаги и мельком взглянула на него. Написанное там имя вызвало у меня кривую усмешку. Итак, сегодня придется хлопать крылышками над моим соседом Сашей. Я крепко задумалась. Что ему нужно для полного счастья? Конечно, можно прокрасться в палатку с едой, спереть какую-нибудь вожделенную и редкую сладость, а потом засунуть в спальник. Но, боюсь, сладостей ему хватает от любовности с лихвой. Точняк! Надо его избавить от этой пиявки, которая к нему присосалась! По-моему, это лучший подарок. Как я гениальна!
Я твердым шагом подошла к этой парочке, сидящей у костра и уплетающей завтрак.
— Наташ, можно тебя на секунду?
Она недоуменно посмотрела на меня и потянула за собой Сашу.
— Не, без него! У меня к тебе тут приватный разговор, — заявила я. Она встала, и я отвела ее в сторону сортиров.
— Слушай, — начала я. — Вот вы приехали вместе, так? Вы наверняка ищете романтику?
Лицо Наташи расплылось в идиотско-мечтательной улыбке:
— Да! Мы все время ее ищем!
— Так вот, я тут уже отдыхаю давно. И я хочу тебе показать пару, а может даже и больше, романтических мест. Красота там — зашатаешься! Согласна?
— Ну… Ну давай, — неуверенно промямлила она.
— Тебе точно понравится! Я гарантирую это, — я продолжала уверять ее, начиная сама верить в собственный бред. — Иди, проси вожатых отпустить нас на два часа, встречаемся через пять минут на этом же месте. Я за часами, — я побежала в сторону палатки. У костра Саши не было, оставалось только надеяться, что он торчит в палатке, а не где-нибудь в озере или в сортире. А если они еще пересекутся с Наташей — все планы укатятся в тартары. Однако, подфартило: он устало укладывал посуду в рюкзак.
— Советую тебе в ближайшие два часа отдохнуть, другой такой возможности у тебя вряд ли скоро найдется, — посоветовала ему я.
— Чего? — он нахмурился и смотрел на меня как на больную.
— Увидишь, — я схватила карманные часы и выскочила пулей из палатки. — Не пренебрегай моим советом!
В следующие два часа остатки мозга были вынесены напрочь любовными излияниями Наташи. Но долг есть долг, и все такое. Когда мы вернулись с дремучих болот, я послала ее к вожатым, чтобы они удостоверились в нашем благополучном прибытии, а сама пошла в палатку. Саша был там. Никогда я еще не видела его таким довольным!
— Она вернулась, — кратко сообщила ему я.
— Да? — он заметно приуныл. В следующие пять секунд к нему подлетела Наташа и сжала в своих змеиных объятиях. Он начал уверять ее, что плакал горючими слезами без нее все два часа, но я-то все видела, а, значит, цель была достигнута. Впрочем, он быстро развеселился, вспомнив те самые счастливые два часа в жизни, и под воздействием воспоминаний вдруг достал фотоаппарат и начал фотографировать все, что попадется под руку. А потом ему вдруг приспичило сфоткать меня — «на память». Не понимаю смысл этого занятия — я была уверена, что через год он имя-то мое и не вспомнит. Но раз уж ему так хочется… Я высунула язык и скосила глаза к носу, он меня так и сфоткал. Зато теперь точно запомнит. Ибо никто из нормальных и вменяемых девушек не станет так корячиться на камеру.
— Ну… сделай нормальное лицо! — рассмеялся Саша. Ага, сейчас. Я показала фак — и он снова меня сфоткал. Третьего дубля мне не хотелось, поэтому я выбежала из палатки, но упрямый Саша побежал за мной. Ему что, вожжа под хвост попала? Все равно, моя фотогеничность оставляет желать лучшего, пусть запомнит раз и навсегда.
— Фоткай кого угодно, но не меня! — запротестовала я. — мне эти две фотографии нравятся, ничто не может быть лучше их!
— Ну да, конечно! — засмеялся Саша. — о, Фред! Давай сфоткаю тебя на память!
Я посмотрела куда-то в сторону костра — там за столом действительно сидел Фред. Вот говно на палочке! Нахер он Сашке сдался? Пусть лучше сфотографирует мою голую задницу, та посимпатичнее будет! И вдруг он скорчил точно такую же рожу, как и я в палатке, а потом показал фак. Моя челюсть подчинилась земному притяжению и отвисла как миленькая. Да и не у меня одной. Это что вообще такое было? Прилет инопланетян? Настя окончательно сошла с ума? Саша заныл:
— Да вы что, издеваетесь?
— А в чем дело? — спокойно спросил Фред.
— Да Настя показала в палатке ту же рожу, тот же жест и в том же порядке! Сговорились вы что ли…
Вот так меня и сдали врагу со всеми потрохами. Мог бы и не упоминать… Фред удивленно посмотрел на меня, ухмыльнулся и встал из-за стола. Так, нет, иди куда угодно, только не ко мне… но он все-таки направился ко мне. Фак! Пошел вон! Дуй нафиг отсюда! Ну чего ему от меня надо? Он внимательно оглядел меня и сказал:
— А у меня кроссовки такие же.
Открытие сделал! Вау! Срочно Нобелевскую премию ему в руки! Идиот тупой… — А у меня кепка такая же, — попугаем повторила я.
— Я не удивлюсь, если ты ее носишь так же, — а-а-а, гребанные голубые глаза! Этот придурок так и притягивал взгляд! Кепку я, видите ли, так же ношу… Еще одно открытие, товарищ профессор? Я так уже полсмены щеголяю! Я сжала кулаки и постаралась сделать наиболее невозмутимый вид:
— Ага, ты угадал, — и направилась в палатку от греха подальше. Да что со мной творится? Я легла на спальник и уставилась в потолок. Нет, Фред мне не нравился. Я всегда могла отдать самой себе отчет в собственных увствах, а тут вообще непонятно что. Он мне совершенно не нравился, но меня тянуло к нему из любопытства, и я чувствовала обоюдность в этом любопытстве с его стороны. А потом я решила: чего я забиваю себе голову всякой херней?! Плевать мне на всяких Фредов, и вообще мне мне все парни до одного места! С этими правильными мыслями я и задремала.
Проснувшись, я обнаружила, что уже начинает темнеть, а к потолку прикреплен букет каких-то полевых цветочков. Очень мило, несмотря на то, что эту флору занесли сюда влюбленные. Рядом со мной лежала неизвестно откуда взявшаяся шоколадка, а в изголовье — кепка. Только не моя. Моя лежит в рюкзаке. И она черная, а не красная. Но по форме такая же. А кто у нас в лагере носит такие же кепки? Правильно! Я да Фред. Только я пыталась о нем не думать, как тут появляются в палатке явные его признаки. Возникает вопрос: а какого хера он оказался в палатке? Он смог пробраться через все веревочки и ловушки и не наебнуться? Абсолютно невозможно! Он бы обязательно упал, и я бы услышала его благой мат. Так каким образом здесь затерялся его головной убор?!
Я схватила кепку и поспешно вышла из палатки. Я понятия не имела, где он вообще обитает, в какой из этих одинаковых брезентовых пирамидок. Собирались-то мы все у Дэна, а где живет Димон, Борзый, Сеня и это дерьмище? Может в этой… Или в той? В своих раздумьях я натолкнулась на Сашу. Как вовремя! Я вцепилась в его рукав:
— В какой палатке Фред живет?
Он растерянно посмотрел на меня и указал:
— Вон в той…
— Кто меня звал? — раздался сзади голос. Вспомнишь говно — вот и оно! Я взяла себя в руки и обернулась:
— Я звала! Это твоя кепка?
— Он немножко нахмурился и удивленно сказал:
— Нет, не моя.
— Но такие кепки в лагере носим только мы, а у меня никогда такой не было.
Он взял из моих рук кепку (какая наглость! Хоть бы спросил разрешения!), повертел ее, заглянул на изнанку и сказал:
— Я не знаю, но это правда не моя кепка. Размер маленький. Да и у меня одна красная кепка, и она на моей голове.
Черт! Ну и что мне с ней делать? Я внимательно ее осмотрела. Она выглядела довольно новой и пахла стиральным порошком. Делать нечего, заберу ее себе. Что упало — то пропало. Тем более, как бы то ни было, а я давно хотела пополнить свой гардероб красной кепкой — мой любимый цвет все-таки! И главное — на халяву!